– И вы… – у нее не было слов. – И выосмелились сюда явиться?! Шпион, предатель!

– Ну, это спорный вопрос, герцогиня, – сказалгасконец в совершеннейшем присутствии духа, изящно поклонившись. –Предатель – это тот, кто предает своих… А что до «шпиона» – я, клянусь честью,вовсе и не собирался шпионить. Каюсь, я выдал себя за другого, но исключительнодля того, чтобы провести с вами ночь, и, если память мне не изменяет, менябуквально за шиворот втянули в заговор, о котором я и не подозревал… Какое жетут шпионство?

Прелестная Мари послала ему еще один уничтожающий взгляд, нои сама уже успела понять, что это не производит особенного впечатления. На ееочаровательном личике изобразилась прямо-таки детская обида, несколькомгновений всерьез казалось, что из этих огромных глаз, бесстыжих и невинныходновременно, брызнут слезы.

– Если вы не предатель и не шпион, то, безусловно,последний идиот, – выдохнула она. – Болван, дурак набитый, чурбан,деревенщина, дубина! Перед вами была ослепительная фортуна, вы могли взлететьневероятно высоко… и на что вы это променяли? На благосклонный взгляд кардиналаи неуклюжие объятия этой белобрысой интриганки… Нечего сказать, хороша награда!Могу спорить, в постели она ужасно добродетельна и скучна!

Д’Артаньян смотрел на нее с благожелательной улыбкой имолчал. В конце концов она и сама замолчала, видя, что все ядовитые стрелылетят мимо цели. Оглядела всех по очереди – непроницаемого де Варда, ухмылявшегосяво весь рот Каюзака, державшего одной рукой за шиворот Антуана, а другой егодостойного братца, и спросила совсем другим тоном, уже, скорее, рассудочным:

– Что все это значит? Как вы посмели сюда ворваться?Антуан, скотина, зачем ты их пустил?

– Я ничего не мог поделать, хозяйка, – покаяннопросипел слуга. – Этот вот дворянин как сгреб меня за глотку, чуть незадавил, я уж думал, конец пришел без покаяния…

– Великодушно прошу извинить, герцогиня, –непринужденно сказал д’Артаньян. – Служба кардинала, увы. Нам сталоизвестно, что в вашем доме скрывается один подозрительный англичанин по имениВинтер, замешанный в подстрекательстве сразу к нескольким убийствам…

– Подите к черту!

– Сдается мне, кое-кто попадет туда раньше меня… –сказал д’Артаньян спокойно. – Я не шучу, герцогиня. Мы пришли арестоватьвашего посто– яльца…

– Нет у меня никаких постояльцев! Я вам не трактирщица!

– Мари… – укоризненно произнес гасконец. – Нузачем вы цепляетесь к словам? Нам нужен лорд Винтер, как его ни именуй… Или выхотите сказать, что никогда не слышали о таком?

– Да провалитесь вы! Как вы смеете меня допрашивать?

– Между прочим, дом окружен, – небрежно добавилграф де Вард, очень громко, явно предполагая наличие поблизости кого-топодслушиваю– щего.

Он был совершенно прав: д’Артаньян, глядя на знакомую дыркув стене, проделанную острием его собственного толедского кинжала, уверился, чтоее сейчас закрывает то ли чей-то глаз, то ли чье-то ухо…

– Ах, вот как? – саркастически усмехнуласьгерцогиня. – Уж не хотите ли вы увести меня в Бастилию? По какому праву?

– Мари… – поморщился д’Артаньян. – Вас мытрогать не собираемся. А вот милейшему лорду Винтеру, боюсь, придется с намипрогуляться до ближайшего полицейского комиссара. У нас есть свидетель, которыйсовершил убийство по наущению Винтера чуть ли не у меня на глазах… – и онкивнул в сторону Франсуа, стоявшего с видом понурым и обреченным. – Да иваш слуга, доведись потолковать с ним задушевно, многое может поведать…

– Мерзавец! – выдохнула она, настолькоочаровательная в гневе, что у д’Артаньяна защемило сердце от непонятнойтоски. – Гасконский нищеброд! Дурак набитый! Провалить такое предприятиеиз-за совершеннейших глупостей… Достаточно было протянуть руку… Ну погоди, ятебе отплачу сторицей! Ты еще будешь валяться в уличной канаве с полуфутомжелеза в спине… но сначала я доберусь до твоей маленькой паршивки… О, я из неесделаю последнюю шлюху, каких даже парижские бордели не видели… и у тебя ещебудет время на нее полюбоваться в новом качестве, прежде чем с тобой самимбудет покончено…

Кровь бросилась гасконцу в лицо, но он произнес насколькомог спокойно:

– Я бы категорически не советовал вам, Мари, претворятьэти мысли в жизнь. Есть ситуации, когда не делают различия меж мужчиной иженщиной – в том случае, если женщина начинает играть в мужские забавы…Послушайте, бросим это глупое препирательство. Я повторяю: мы пришли, чтобыарестовать убийцу…

– Вы уверены, господа, что в этом доме естьубийца? – раздался веселый, даже чуточку насмешливый голос.

В дверном проеме стоял герцог Орлеанский, глядя на них безвсякого страха – и даже, кажется, без злости, что было довольно-таки странно,учитывая последние бурные события.

– Тьфу ты, – пробормотал Каюзак. – Браткороля…

Однако своих пленников он и не подумал выпустить, держа ихза воротники с прежней цепкостью.

– Отрадно видеть, что моя скромная особа известна дажепростым гвардейцам нашего несравненного кардинала, – сказал с улыбкой нагубах герцог Орлеанский, сделав пару шагов в их сторону мягкой кошачьей походкой. –Вы так шумели, господа, что я невольно оказался посвящен во все происходящее…Неужели здесь и в самом деле прячется убийца? Как занимательно! Кто же он, еслиэто не секрет государственной важности?

– Лорд Винтер, – мрачно сказал д’Артаньян.

– Мой английский друг?! Право, шевалье, вы шутите!

– И не думаю, ваше высочество.

– Кого же он убил?

– Сказать по чести, сам он никого не убивал, –сказал д’Артаньян, мучительно пытаясь догадаться, какие еще сюрпризы сулитпоявление нового действующего лица. – Но по его приказу уже убит одинчеловек, и то, что другой остался в живых – отнюдь не заслуга вашего, как выизволите выражаться, английского друга… У нас есть свидетели…

– В самом деле? – произнес герцог с наиграннымудивлением. – Это что, вот эти рожи? А ну-ка, дайте присмотреться… Клянусьсобакой святого Рока, где-то я уже видел эту продувную рожу… Ну да, так и есть!Нечего сказать, хорош свидетель! Да ведь это он, я теперь совершенно уверен,срезал у меня позавчера кошелек на Новом мосту! Ах ты, бестия!

Д’Артаньян, чуя неладное, кинулся вперед, но опоздал,потратив несколько драгоценных мгновений на то, чтобы обогнуть огромный дубовыйстол.

Герцогу этого времени хватило. Его шпага, молниеносновылетев из ножен, сделала отточенный выпад – и покрытое дымящейся кровью остриечуть ли не на фут вышло из спины Франсуа, испустившего отчаянный вопль.

– Ага! – воскликнул герцог, отпрыгивая назад повсем правилам фехтовального искусства. – Оленя ранили стрелой!

Он нанес второй удар, столь же меткий и безжалостный, небрежновытер шпагу концом свисающей со стола скатерти и шутливо отсалютовал еюуронившему руки д’Артаньяну, после чего преспокойно вложил в ножны и встал впрежней ленивой позе, скрестив руки на груди.